Майкл Муркок - Грезящий город / The Dreaming City [= Падение Имррира, Гибель Призрачного города, Гибель Имррира]

Пальцы Элрика крепче сжали рукоять меча, когда он вспомнил о своем кузене, который дважды предал его. Но Элрик заставил себя сосредоточиться на своей первостепенной задаче — заклинаниях, способных помочь ему в его путешествии на остров Драконов, единственный город которого, Имррир Прекрасный, был целью нападения морских владык.

К берегу была причалена небольшая лодчонка Элрика — суденышко надежное и гораздо более прочное, чем это могло показаться на первый взгляд. Затаившееся море с отливом оставляло вокруг клочья морской пены, и Элрик, глядя на эту картину, понял, что у него почти не осталось времени, чтобы прибегнуть к задуманному колдовству.

Тело его напряглось, он выкинул все посторонние мысли из головы, вызывая сокровенные знания из темных глубин души. Тело его раскачивалось, взор был устремлен вперед, но глаза ничего не видели, вытянутые руки подергивались, рисуя в воздухе нечестивые символы; он начал говорить свистящими звуками, речь его лилась монотонно. Постепенно высота его голоса нарастала, напоминая едва слышимые порывы далекого штормового ветра по мере их приближения. Внезапно голос резко взмыл вверх, и небеса услышали вой, а воздух начал дрожать и колебаться. Стали вырисовываться неясные очертания, которые все время двигались, метались вокруг тела Элрика, и тот неуверенно двинулся в направлении лодки.

В голосе его уже не было ничего человеческого, он превратился в безостановочный вой, призывание элементалей воздуха — сильфов бризов, шарнахов, живущих в бурях, х'Хааршанов, созданий ураганов; смутные и бесформенные, они крутились вокруг Элрика, отвечая на его призыв о помощи, произнесенный словами его праотцов, которые много веков назад заключили немыслимый договор с элементалями, дабы заручиться их поддержкой.

Все также неуверенно, на негнущихся ногах Элрик вошел в лодку, и его руки автоматически подняли парус и закрепили его. Вдруг из спокойного моря появилась огромная волна — она поднималась все выше и выше и наконец нависла над суденышком. Огромным валом вода обрушилась на лодку, подхватила ее и понесла в море. Элрик, сидевший с невидящим взором на корме, продолжал страшное заунывное пение, а духи ветров надували паруса и несли лодку все скорее и скорее, как не может двигаться ни один корабль смертных. И все это время воздух вокруг лодки полнился оглушающими жуткими визгами освобожденных элементалей, потом берег исчез за горизонтом, и теперь с лодки можно было увидеть только бескрайнее море.

Так, сопровождаемый демонами ветра, Элрик, последний из королевского рода властителей Мелнибонэ, возвращался в последний город, в котором все еще правил его народ, — последний город и последний пережиток мелнибонийской архитектуры. Облачно-розовые и светло-желтые оттенки ближних башен появились на горизонте через несколько часов после того, как Элрик покинул устье фиорда. Перед самым берегом острова Драконов элементали оставили лодку и вернулись в свои тайные обиталища среди высочайших вершин мира. Лишь теперь Элрик вышел из транса и свежим взглядом окинул издалека свой родной город — увидел красоту его грациозных башен, все еще защищенных со стороны моря устрашающей стеной с огромными вратами, лабиринтом с пятью входами, состоящим из множества пересекающихся каналов, из которых только один вел во внутреннюю гавань Имррира.

Элрик знал, что не рискнет войти в гавань по лабиринту, хотя маршрут этот был известен ему как никому другому. Вместо этого он решил высадиться на лодке чуть дальше по берегу в небольшой бухте, известной ему с давних пор. Уверенной, умелой рукой направил он маленькое суденышко в тайную бухту, скрытую зарослями кустарника, плодоносящего жуткого вида синими ягодами, ядовитыми для людей: на всякого, их отведавшего, сперва нападала слепота, а потом постепенно человеком овладевало безумие. Эта ягода, называвшаяся нойдель, росла только на Мелнибонэ, как и некоторые другие редкие и смертельно опасные растения.

Легкие низкие облачка медленно катились по раскрашенному солнцем небу, подобно лоскуткам паутины, подхваченным нежданным порывом ветра. Казалось, весь мир разрисован в синий, золотой, зеленый и белый цвета, и Элрик, затаскивая свою лодку на берег, вдыхал чистый, свежий зимний воздух и наслаждался запахами прелой листвы и гниющего подлеска. Где-то затявкала лисица, благодарная своему самцу, и Элрик вдруг пожалел о том, что его вымирающий народ больше не умеет наслаждаться красотой природы, предпочитая держаться поближе к городу и проводить большую часть жизни в грезах, вызванных различными снадобьями. Грезил вовсе не город — грезили его чересчур цивилизованные обитатели. Элрик, вдыхая сочные, чистые запахи зимы, радовался тому, что, невзирая на свое наследное право, он не властвует в городе, как то надлежит ему по рождению.

Вместо этого его кузен Йиркун восседает на Рубиновом троне Имррира Прекрасного, питая лютую ненависть к Элрику, потому что знает, что альбинос, невзирая на всю свою неприязнь к коронам и прочим атрибутам власти, остается истинным правителем острова Драконов, а он, Йиркун, является узурпатором, ибо Элрик не ставил его на власть, как того требуют мелнибонийские традиции.

Но у Элрика было куда как больше причин ненавидеть кузена. И именно по этим причинам древняя столица должна была пасть во всем своем пышном великолепии, и тогда розовые, желтые, алые и белые башни рухнут, и последний осколок когда-то славной империи будет предан забвению… если Элрик добьется своего, а морским владыкам будет сопутствовать успех.

Элрик отправился в Имррир пешком; позади оставались мили пути, поросшего мягкой травой, солнце окутывало землю охристой дымкой, а потом скатилось за горизонт, уступив место темной, безлунной ночи, зловещей и чреватой всевозможными дурными предзнаменованиями.

Наконец он добрался до города. Имррир выделялся резкими черными контурами, город фантастического великолепия как по замыслу, так и по исполнению. Это был старейший из городов мира, построенный художниками и замысленный как произведение искусства, а не просто место для проживания; но Элрик знал, что на многих узеньких улочках царит нищета, в то время как по воле властителей Имррира многие башни пусты и необитаемы и городская чернь никогда в них не будет допущена. Истинных Владык Драконов, тех, кто мог похвалиться чистой мелнибонийской кровью, оставалось совсем немного.

Город естественным образом вписывался в местность, на которой располагался, повторяя ее рельеф; его петляющие улицы поднимались до вершины горы, где стоял замок — высокий, горделивый, с множеством шпилей, этот великолепный, непревзойденный шедевр древнего художника, построившего его, чье имя давно забыто. Но Имррир Прекрасный не издавал ни одного звука, от него исходило только ощущение какого-то убаюкивающего упадка. Город спал — Владыки Драконов, их жены, их рабы для особого рода утех спали, приняв свои снадобья, и видели сонные грезы, полные величия и неописуемого ужаса, тогда как простые жители, подчиняясь комендантскому часу, ворочались на тощих тюфяках и пытались не спать вообще.